Эдвард Элмер `Док` Смит - Первый Линзмен-2: Первый Ленсмен
Это транспортное средство не обладало особой скоростью передвижения, но зато могло пройти повсюду. Оно имело заостренный корпус, огромные мягкие шины и гусеницы, воздушный пропеллер и гребной винт, складывающиеся крылья, а также основной, тормозной и маневровый реактивные двигатели; с его помощью можно было пересечь пустыни Марса, океаны и болота Венеры, рассеченные трещинами ледники Земли и покрытую кратерами и толстым слоем мягкой пыли поверхность Луны — если не с одинаковой в различных случаях скоростью, то, по крайней мере, с равной долей безопасности.
Сэммз высвободил вездеход из креплений и повел его в грузовой шлюз, заметив попутно, что стоит выкачать воздух из шлюза до того, как он взломает внутреннюю пломбу. Затем он открыл люк, вывел вездеход наружу, втянул аппарель обратно в шлюз и закрыл его. Итак, он был на Полэне!
Можно ли здесь использовать прожекторы? Сэммз не знал о том, как местные жители относятся к свету и решил на первый раз не рисковать — к сожалению, ему не пришло в голову спросить об этом у Главного Декситроболлера на Плутоне… а ведь этот вопрос был весьма важен. Посадочные огни его корабля уже могли нанести обитателям Полэна непоправимый вред. Конечно, при необходимости он мог бы вести вездеход, довольствуясь неярким светом звезд… нет, прожектора были просто необходимы — ведь он мог просто не заметить какое-нибудь встретившееся ему живое существо! Впрочем, пока не имелось ни малейшего признака того, что в радиусе мили от корабля находится хотя бы один полэнтианин. Сэммз предчувствовал, что здесь будет темно, но все же он ожидал увидеть хоть какие-то строения, наземный и воздушный транспорт и несколько звездолетов в порту — все, что угодно, только не эту полнейшую пустыню.
Но ведь должна же существовать хотя бы дорога из столицы Полэна в единственный в этом мире астропорт! Он не смог различить ее с борта корабля, не видел и теперь, находясь на поверхности планеты — или же видел, но не узнавал. Поэтому, не мудрствуя лукаво, Сэммз нажал на рычаги и повел вездеход напрямик к городу. Место, по которому он ехал, было не просто неровным — оно, если можно так сказать, топорщилось под гусеницами его вездехода, однако «ползун» был сконструирован так, что кресло водителя все время находилось в одном и том же положении н сидящий в нем человек практически не ощущал тряски. И хотя дорога была несравненно хуже шоссе, ведущего к городу ригелиан. Сэммз нашел, что это его путешествие имело значительно меньше последствий, чем предыдущее.
Приблизившись к поселению, он притушил огни и уменьшил скорость; на окраине выключил прожектора совсем и продолжал осторожно и очень медленно двигаться вперед, пользуясь только слабым светом звезд.
Боже, что это был за город! Вирджилу Сэммзу приходилось лицезреть населенные пункты практически па всех планетах Лиги. Он видел города, построенные в форме окружностей, секторов, эллипсов, треугольников, квадратов и параллелепипедов — почти всех возможных геометрических форм. Он видел здания различных форм и размеров — узкие небоскребы, низкие одноэтажные строения, призматические, куполообразные, шаровидные, цилиндрические, в форме перевернутых усеченных конусов и пирамид. Но какие бы очертания не имели эти города, они были понятными. Но этот!
Сэммз, глаза которого уже полностью привыкли к темноте, мог рассмотреть окружающее достаточно ясно; однако чем больше он видел, тем меньше понимал. Здесь не было ни какого-либо плана застройки, ни связи между постройками. Город выглядел так, словно некая гигантская рука разбросала по пустынной равнине три-четыре сотни зданий совершенно не правдоподобных форм и размеров — не говоря уже об архитектурных стилях. Хотя каждое здание как будто бы стояло на своем месте, общее впечатление было таково, что любое из них может рухнуть в любой момент. Повсюду торчали какие-то немыслимые конструкции; между зданиями простирались участки голой почвы — при полном отсутствии улиц или чего-то похожего на них.
Сэммз направил вездеход к одной из таких проплешин и остановился там, заглушив двигатель.
«Не стоит спешить, приятель, — посоветовал он сам себе. — Пока ты не выяснишь, чем все-таки, черт побери, занимаются декситроболлеры, не вмешивайся ни во что.»
Ни один ленсмен в те времена не знал, что обитатели ледяных миров лишь частично существуют в трех измерениях; Сэммз, однако, чувствовал, что видит вещи, понять которые не может. Они с Киннисоном обсуждали такие случаи без особых эмоций. И теперь он достаточно хорошо представлял ментальный образ полэнтиан, чтобы уловить их присутствие при помощи Линзы со значительно большего расстояния, чем то, на котором он находился.
«Таллик? Крагзекс? — послал он ментограмму. — Ленсмен Вирджил Сэммз с третьей планеты Солнечной системы вызывает Таллика и Крагзекса с Палайна VII.»
"Таллик слышит тебя, Вирджил Сэммз, " — почти молниеносно пришел ответ, столь же кристально-ясный, как и мысли Пилиниспи.
«Вы согласны побеседовать со мной?»
«В скором времени. Когда закончу занятия эмфозией.»
Проклятье! Сначала декситроболлия, теперь еще это…
«Простите! — Сэммз был почти в отчаянии. — Боюсь, я не совсем понял смысл вашего ответа.»
«Я это ощутил. Разумеется, это моя вина — я не сумел полностью настроить свой мозг на вашу волну. Однако, умоляю, не рассматривайте это как некий серьезный просчет или же недостаток мощности вашего разума.»
«Я так не считаю. Скажите, я — первый землянин, которого вы встречаете?»
«Да.»
«Некоторое время назад я обменивался мыслями с другим представителем вашей расы, и у меня возникли те же самые трудности. Я не могу ни понять, ни высказать их, словно различия между нами настолько фундаментальны, что в некоторых случаях взаимопонимание представляется абсолютно невозможным.»
«Мастерское заключение — и, несомненно, истинное. Эмфозия… если я правильно понял из ваших мыслей, ваша раса обладает только двумя полами?»
«Совершенно верно.»
«Мне очень сложно осознать это — у нас нет близких аналогов. Однако, с вашей точки зрения, эмфозия должна быть связана с функцией воспроизводства.»
«Понимаю…» — Это было не только чем-то совершенно новым в его знаниях, но и новым взглядом на силу и возможности Линзы.
Она являлась невероятно точным инструментом восприятия мыслей, которые переводились в термины английского языка. Естественно, возникали некоторые отклонения, но не слишком большие. Если же какое-либо понятие не имело эквивалента в английском, Линза присваивала ему определенный символ — символ, который с этого момента становился известным всем другим обладателям Линз, где бы они ни находились. Сэммз решил, что рано или поздно он все-таки сможет понять, чем в действительности занимались декситроболлеры и в чем заключалась эмфозия.
